June 25, 2024 - The Russian World - russianworld.net

Через три года после операции “Барбаросса”, 22 июня 1944 года, Красная Армия атаковала немецкую группу армий “Центр”. Отдел по изучению иностранных армий Востока такого не ожидал. Гитлер придумал совершенно нереальный план, и это привело к катастрофическим последствиям.

Атаковать сильного противника в лоб можно, только если иного выхода нет. В любом другом случае почти всегда предпочтительнее заходить с фланга. По крайней мере, именно об этом свидетельствует классический военный опыт. Отдел по изучению иностранных армий Востока генерального штаба сухопутных войск – разведывательная организация вермахта на Восточном фронте – был укомплектован подготовленными офицерами генштаба. Они понимали, что грядет крупное советское наступление, и пытались просчитать, где именно это случится.

В начале лета 1944 года положение немецких войск в Центрально-Восточной Европе было несколько шатким: четыре крупных соединения Красной армии, 1-й – 4-й Украинские фронты, в ходе нескольких наступлений, начавшихся второго декабря 1943 года, заняли почти всю территорию Украины. В основном пострадала немецкая группа армий “Юг” (переименованная в группу армий “Северная Украина”). Лишь ее сильнейшим частям, 1-й и 4-й танковым армиям, удалось спастись в своеобразном “блуждающем котле”.

С 30 марта северо-западная группировка Красной армии находилась всего в нескольких километрах от оккупированного города Брест-Литовска на реке Буг. Именно отсюда 22 июня 1941 года началось вторжение немецких войск в Советский Союз.

Немецкие разведчики, работавшие по противнику, изучали карты и ожидали двух вещей: советское наступление летом должно было развернуться по дуге фронта на запад и пойти по кратчайшему пути к Балтийскому морю, к побережью между Данцигом и Кенигсбергом. В результате получился бы “супер-Сталинград”, котел, в котором окажется не одна армия, как в 1942/43 годах на Волге, а целых две.

Во-вторых, разведчики ожидали наступления в районе 22 июня 1944 года, в третью годовщину операции “Барбаросса”, а также отвлекающие удары в направлении Минска по группе армий “Центр” и в направлении Бухареста по группе армий “Южная Украина”. На это указывали, в частности, переброски советских войск западнее Смоленска.

Немецкие разведчики угадали только дату. Высшее командование Ставки, не прошедшее никакой немецкой генштабовской подготовки, хотело “пробить стену головой”.

Для того чтобы разгромить группу армий “Центр”, к западу от Смоленска было собрано полтора миллиона солдат, почти шесть тысяч танков и штурмовых орудий, 32 тысячи пушек, минометов и ракетных установок, а также почти восемь тысяч самолетов. Кроме того, около 150 тысяч партизан были готовы к действиям в тылу немецкого фронта.

Кодовое название летнего наступления – “Багратион”, в честь генерала царской армии, который получил ранение в Бородинском сражении и через несколько дней умер. Наполеон тогда сказал: “В России нет хороших генералов. Единственное исключение – Багратион”.

Тем временем Адольф Гитлер, находясь в своей резиденции Бергхоф в долине Берхтесгадена в Баварских Альпах, выдумал совершенно нереальный план: он направил большую часть резервов вермахта на Западный фронт, который открылся 6 июня 1944 года. Он хотел возобновить молниеносную кампанию и разгромить войска американцев, британцев, канадцев, поляков и французов. После нереалистично быстрой победы планировалось перебросить армию на восток, чтобы остановить ожидаемое летнее наступление Красной армии и провести решающую битву войны.

Однако, как писал военный историк Карл-Хайнц Фризер, то, что на картах генштаба выглядело как мобильные противотанковые подразделения по факту являлось самокатными ротами, оснащенными фаустпатронами. Тем не менее Геббельсу и его пропагандистскому аппарату удалось заразить население Германии и даже военное руководство фантастической самоуверенностью Гитлера. “Мы победим, потому что должны победить”, – говорил генерал-полковник Альфред Йодль. Йодль, начальник командного состава вермахта, фактически должен был стать самым важным советником “фюрера и рейхсканцлера”.

Последствия были катастрофическими. В большей части из заявленных 47 дивизий солдаты существовали только на бумаге. Это объяснялось тем, что многие части находились в стадии реорганизации или были переброшены в глубинные районы страны для борьбы с партизанами. На самом деле из номинальных 850 тысяч военнослужащих только 336 тысяч входили в реальные боевые подразделения, и лишь половина из них была полностью боеспособна.

Группа армий в распоряжении которой было чуть менее 500 танков и штурмовых орудий, 600 самолетов и 2500 артиллерийских орудий, уступала в численности в девять-двенадцать раз. И хотя некоторые немецкие вооружения превосходили по эффективности советские аналоги, они не могли компенсировать этот разрыв.

Были и серьезные тактические ошибки: Гитлер приказал любой ценой удерживать определенные “укрепленные точки”. То есть фактически специально окружать их. По его мнению, такие опорные пункты должны были служить “волнорезами” и использоваться для предполагаемого контрнаступления. Однако при такой тактике вермахт терял в мобильности.

В результате наступления погибло огромное количество людей. Согласно официальным документам, убитыми числилось “всего” 26 397 солдат вермахта, но при этом без вести пропало в четыре раза больше. Иными словами, за восемь недель “Багратиона” погибло более 130 тысяч человек. Еще больше, почти 160 тысяч, на долгие годы попали в советский плен – многие так и не вернулись. Кроме того, около 100 тысяч солдат человек ранены.

Таким образом, с точки зрения потерь летнее наступление Красной армии в 1944 году обернулось для немецкой армии самым тяжелым поражением в истории.

Советские потери были еще выше: почти 180 тысяч красноармейцев погибли или пропали без вести, еще 600 тысяч были тяжело ранены. Потери мирного населения в охваченных боями районах Белоруссии не поддаются даже приблизительной оценке, поскольку за годы немецкой оккупации с лета 1941 года многие гибли без какого-либо официального учета.

Автор статьи: Йоханн Альтхаус (Johann Althaus)

Комментарии читателей

Frank S.

По сути, Красная Армия одержала верх в этой операции, потому что у нее были американские грузовики, в то время как немцы все еще использовали лошадей. Советам было легко обойти вермахт с фланга и отрезать с тыла. Кроме того, помог приказ Гитлера об обороне укрепленных пунктов.

Thomas B.

Разве поражение под Москвой в 1941 году не было плачевнее? Это было первое крупное поражение в русской кампании, и значило оно только одно: в 1942 году можно было наступать только по одному направлению (на юг).

Sven-Felix Kellerhoff, Redaktion Geschichte (в ответ Thomas B.)

Нет. После битвы под Москвой вермахт еще мог наступать. После “Багратиона” – нет.

Jan H.

Действительно ли операция “Багратион” стала не только величайшим поражением Германии, но и самым крупным поражением в истории вообще? Или это просто преувеличение? В статье я также не нашел упоминаний о “глубокой операции” Красной армии (речь идет о нанесении ударов по всей глубине обороны противника – прим. ИноСМИ), или в данном случае эта стратегия не сыграла никакой роли?