Когда в 2015 году консультационная компания McKinsey заявила, что обнаружила связь между прибылями и расовым и гендерным разнообразием руководителей, это был прорыв. За исследование тут же ухватились инвесторы, лоббисты и надзорные органы, потребовав взять в советы директоров побольше женщин и представителей меньшинств. Этим же оправдывались инвестиции в компании, которые проводят такую политику.
Увы, истинные выводы исследования оказались совсем иными.
Плюсы для общества от разнообразия в корпоративном руководстве очевидны: это демонстрация и примеров для подражания, и приверженности продвижению лучших, независимо от цвета кожи или пола. Но делать что-то потому, что это правильно, и потому, что это приносит больше денег, — вовсе не одно и то же.
С 2015 года этот подход прошел через горнило рынка и не выдержал пробы. Ученые попытались воспроизвести выводы McKinsey, но потерпели неудачу и заключили, что в действительности никакой связи между прибыльностью и “разнообразием” руководителей нет. Более того, сомнению подвергается сама методология ранних исследований McKinsey, которые помогли создать ныне укоренившееся мнение, что разнообразие прибыльно.
McKinsey попыталась исправить один из наиболее очевидных недостатков. Первоначально компания увязала прибыль за несколько лет с разнообразием на конец отчетного периода. Иными словами, максимум, что она смогла доказать, — это что прибыльность приводит к большему разнообразию, а не наоборот. Свое последнее исследование компания проводила уже с прицелом на разнообразие в начале отчетного периода — и все равно утверждает, что обнаружила некоторую взаимосвязь.
“В свете недавнего исследования с критикой нашей методологии, мы пересмотрели свой подход, однако продолжаем придерживаться его результатов — что “разнообразные” руководящие команды, где представлены разные этносоциальные группы, с более высокой вероятностью приносят высокие финансовые результаты, — заявили в McKinsey. — Мы также четко и последовательно заявляем, что наше исследование выявило лишь корреляцию, а не причинно-следственную связь, и что эти две вещи не одно и то же”.
Но проблема в том, что McKinsey ведет себя так, будто их исследования выявили именно причинно-следственную связь, постоянно рассуждая о корпоративных плюсах многообразия.
Между тем сомнения вызывает даже корреляция. Ученые не могут в точности воспроизвести исследование McKinsey, потому что та не разглашает названия компаний, на которых оно основано. Однако в статье этого года утверждается, что методология McKinsey не показывает плюсов разнообразия для компаний из индекса S&P 500 по ряду показателей прибыльности. Это отнюдь не значит, что прибыльно как раз отсутствие разнообразия — наоборот, не просматривается вообще никакая связь.
Едва ли это удивительно. Если бы компании могли увеличить свои прибыли так же легко, как предполагает McKinsey (у самых “разнообразных” фирм на 39% больше шансов получить прибыль выше средней, чем у самых “однородных”), то, разумеется, компании сами бы бросились продвигать женщин и представителей расовых меньшинств.
“Это кажется невероятным, ведь компании ухватились бы за это и нагнали бы всякое отставание”, — считает профессор бухгалтерского учета Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл Джон Хэнд. Совместно с Джереми Грином из Техасского университета A&M они попытались воспроизвести исследования McKinsey для индекса S&P 500, но не выявили статистически значимых результатов. McKinsey хранит в тайне названия компаний из своего исследования 2015 года с участием 186 предприятий из США и Канады, и по этой причине его невозможно подтвердить независимо.
Это важно, поскольку исследование McKinsey оказало огромное влияние. На него перво-наперво ссылается инвестиционная компания BlackRock в разделе о стремлении к разнообразию в совете директоров на уровне 30%. Оно заняло видное место в объяснении от 2029 года, почему глава Комиссии по ценным бумагам и биржам поддержала требование к компаниям раскрывать свои показатели разнообразия. Биржа Nasdaq привела его в качестве аргумента, призвав Комиссию установить для котирующихся компаний минимальный порог разнообразия в советах директоров и потребовать объяснений, если он не достигается. Его цитировали десятки групп, ратующих за введение правил при рассмотрении социальных вопросов пенсионными фондами и другими организациями.
Влияние исследования McKinsey не ограничилось политикой, которая помимо сугубо финансовых вопросов априори должна учитывать еще и нравственные, и социальные. BlackRock и Refinitiv, которые в настоящее время входят в London Stock Exchange Group, назвали это исследование доказательством финансовой выгоды от разнообразия и создали индексный фонд ETF для его отслеживания. Однако этот индекс сильно отстает с момента запуска в 2018 году: его показатель составляет порядка 55% против свыше 70% у глобального индекса без учета разнообразия.
Так что похоже, что речь идет не столько о разнообразии, сколько о том, как в него инвестировать. ETF равновзвешен, что мешает его развитию, поскольку акции компаний-гигантов опережают остальной рынок. Из-за требований к разнообразию в нем были “перепредставлены” банки и страховщики и “недопредставлены” технологические компании по сравнению с рынком.
Аналогичный фонд ранее был создан State Street Global Advisors с торговым кодом SHE. Рекламой ему послужила статуя “Бесстрашной девчонки”, которая некоторое время простояла напротив бронзового быка Уолл-стрит, а затем переехала к Нью-Йоркской фондовой бирже. Кроме того, воду на его мельницу лили исследования Morgan Stanley’s Capital International (MSCI), утверждавшие, что рентабельность капитала у фирм с минимум тремя женщинами в совете директоров или же “сильным женским руководством” на 36% выше.
Если задуматься, можно предположить, что эта цифра слишком высока, чтобы объясняться одним присутствием горстки женщин. Последовавшее отставание показывает, что скептицизм был верной реакцией. С момента запуска в 2016 году доходность фонда отставала более чем на 70% от 1 000 крупнейших компаний, из которых он отбирал, пока два года назад не перешел на индекс MSCI. Он сократился с пикового уровня в 400 миллионов долларов до 245 миллионов.
В исходной статье McKinsey назвала “само собой разумеющимся”, что более “разнообразные” компании успешнее привлекают классных специалистов, укрепляют ориентацию на клиентов, повышают удовлетворенность сотрудников, а также отлаживают процесс принятия решений, что приводит к “благотворному циклу роста прибыли”. Здравый смысл также подсказывает, что избежать катастрофы вследствие “стадного мышления” проще, когда у людей разный опыт.
Но здравый смысл также учит, что важно укреплять командный дух и доверие, когда у людей с общим опытом есть преимущество. Профессор права Чикагского университета Лиза Бернштейн продемонстрировала это на примере еврейских торговцев алмазами из Нью-Йорка, которые получили бы нулевой балл по шкале разнообразия, но извлекли огромную финансовую выгоду за счет доверия и общих корней. Подобные исследования продемонстрировали аналогичные результаты и для других малых этнических бизнес-групп.
Бернштейн считает, что такое доверие выстраивается на основе социальных связей, но в некоторых слоях общества оно заложено заранее.
Как бы то ни было, цвет кожи и пол не всегда отражают разнообразие мыслей. Чернокожий выпускник Гарвардской школы бизнеса, получивший частное образование, наверняка будет придерживаться о бизнесе примерно того же мнения, что и белый. У ведущей женщины-юриста Нью-Йорка может быть тот же жизненный опыт, что и у мужчины (или его отсутствие, если угодно). Рассуждая о разнообразии идей, McKinsey, например, не советует назначать в совет директоров представителей низовых работников, хотя их идеи наверняка будут сильно отличаться от идей высшего руководства.
Наконец, корреляция — еще не причинно-следственная связь! McKinsey неоднократно подчеркивает в своем исследовании, что выявила лишь корреляцию. Ацтеки опрометчиво приняли корреляцию за причинно-следственную связь — с трагическими результатами. Раз в 52 года они вырезали жертвам сердца и сжигали их на великом празднике священного огня, “связующего годы”. Между человеческими жертвоприношениями и тем, что конец света так и не настал, была сильная корреляция, но, увы, никакой причинно-следственной связи.
Инвесторы, конечно, не вырезают людям жизненно важных органов, но им все же следует уделять больше внимания исследованиям, на которые они опираются.