На какой-то миг 22 мая мир оказался на грани жуткой ядерной катастрофы из-за безрассудной атаки украинских беспилотников по двум российским стратегическим радарам раннего предупреждения в Армавире.
К счастью, последующая атака украинских беспилотников на радиолокационную станцию в Орске 26 мая провалилась.
Эти инциденты подчеркивают несколько важных моментов. Во-первых, украинцы могли безо всякой нужды спровоцировать острый кризис, когда русские, решив, что одно из звеньев обороны против ядерного удара США вышло из строя, нанесли бы ответный удар. Во-вторых, это в очередной раз подчеркнуло для России необходимость обзавестись комплексным ядерным радаром космического базирования.
Что же произошло — и чем это чревато
Удар ВСУ по Армавиру имел большое значение. Он немедленно отключил оба российских радара (информация не подтверждена надежными источниками и Министерством обороны РФ. – Прим. ИноСМИ). И вполне вероятно, что через считанные минуты после атаки состоялось экстренное совещание с командующим российскими ракетными войсками стратегического назначения и высшими офицерами.
На такие атаки нельзя смотреть сквозь пальцы, и президент Байден и госсекретарь Энтони Блинкен должны уделить этому вопросу пристальное внимание.
Даже после десятилетий дорогостоящих попыток создать космическую систему раннего предупреждения, которая бы обеспечила отслеживание запусков американских ракет подводного базирования по всему миру, Россия не смогла собрать необходимые для этого специализированные высокие технологии.
Чтобы частично восполнить этот серьезный пробел в возможностях раннего ядерного предупреждения, Владимир Путин инициировал и поддержал громкие национальные усилия по созданию плотной и функциональной радиолокационной системы стратегического ядерного предупреждения с использованием многочисленных гигантских радаров (как правило от 30 до 35 метров высотой).
Поскольку эти радары составляют основу российского потенциала стратегического раннего предупреждения, любое вмешательство в их работу — особенно в непредсказуемой глобальной ситуации — сопряжено с крайне серьезным риском, что намерения будут истолкованы превратно, а это, в свою очередь, чревато массированным запуском ядерных ракет.
На рисунке показано покрытие двух радаров в Армавире и радара в Орске на сферической модели Земли. В правом верхнем углу показан вид веерного луча сбоку. Вид сбоку демонстрирует чрезвычайно важное следствие кривизны земной поверхности: луч радара распространяется практически по прямой линии. Из-за этого радар не “видит” объекты вблизи поверхности.
Так, радар не может видеть самолетов, пролетающих над Украиной. Даже ракеты “Атакмс” (ATACMS), которые запускаются с украинского побережья Черного моря и поднимаются на высоту не более 40 км, прежде чем начать планировать к цели, не обнаружимы для этих радаров.
Таким образом, радары в Армавире не представляют угрозы для украинских самолетов, крылатых ракет, беспилотников или ракет “Атакмс”. Реальная угроза для них — российские бортовые радары, работающие в тандеме с наземными ракетными системами класса “земля – воздух”.
Почему эти радары так важны
Важность наличия спутниковой системы раннего предупреждения космического базирования становится очевидна при подробном рассмотрении рисунка 2.
Представим, что баллистическая ракета “Трайдент” запускается по Москве из Индийского океана примерно на широте Бомбея на западном побережье Индии (20° северной широты). Дальность полета до Москвы составит примерно 4 500–4 600 км.
Если баллистическая ракета будет запущена по так называемой “энергетически оптимальной” траектории (под углом примерно 34°), то для достижения Москвы ей потребуется наименьшая скорость в момент полного выгорания топлива. В этом случае время между запуском двигателя и ударом составит примерно 21–22 минуты.
Однако ракета “Трайдент” предназначена для запуска боеголовок на гораздо более высоких скоростях в конце активного участка траектории. Поэтому ядерная боеголовка может быть запущена в сторону Москвы на несколько более высокой скорости и с меньшим углом подъема в 25° (это часто называют “слегка отлогой траекторией”) — и при этом достичь Москвы за 18–19 минут.
Если запуск в сторону Москвы будет проходить по слегка отлогой траектории, русские узнают, что на них напали, лишь спустя шесть минут — когда боеголовки и верхние ступени ракеты войдут в веерный луч радара в Армавире. Если же радар в Армавире по тем или иным причинам выйдет из строя, пройдет целых восемь-девять минут, прежде чем атаку обнаружат радары в Москве.
Радар в Москве будет наблюдать за приближающимися ракетами в течение одной-двух минут, прежде чем соберет достаточно данных для подачи сигнала тревоги. Это значит, что времени для принятия решения у российского руководства останется всего минут шесть-семь!
Поэтому нетрудно понять, почему русские так возмутились украинскими ударами, которые еще больше сократили бы их и без того ограниченное время ответа на ядерную атаку.
Будь у русских космическая система раннего предупреждения, они бы узнали об атаке примерно за 19 минут до того, как боеголовки прибудут к цели и уничтожат Москву. Кроме того, они бы сразу узнали о запуске баллистических ракет из других частей мира.
Хотя даже это время для предупреждения поразительно мало, очевидно, что разница между “окном” в 19 минут по сравнению восемью-девятью может оказаться решающей. В одном случае Россия может предпочесть автоматизированное решение, чреватое “случайным” уничтожением США и Западной Европы, а в другом — более аргументированную оценку политических лидеров и высокопрофессиональных военачальников.
Любой осведомленный эксперт, внимательно следящий за многочисленными заявлениями Путина о ядерном оружии, в курсе, что он досконально знает систему предупреждения с ее ограничениями. Путин регулярно присутствовал на открытии радиолокационных станций раннего предупреждения, не скрывая своей обеспокоенности и желания создать адекватные и надежные системы.
В настоящее время в распоряжении у русских имеется лишь чрезвычайно ограниченная система раннего предупреждения космического базирования. Система наблюдает лишь за районами позиций межконтинентальных баллистических ракет США вблизи северных рубежей и не годится для отслеживания подводных ракет. Более того, у нее даже нет круглосуточного покрытия позиций американских МБР, поскольку для этого необходимы девять спутников, а на данном этапе активны лишь четыре.
Я старался предупредить американское руководство США об этой серьезной проблеме, которую можно было бы решить еще 30 лет назад, если бы США “одолжили” русским определенные технологии. Я предлагал предоставить русским специализированные космические инфракрасные антенны и электронику, которые позволили бы им создать собственные системы.
Эта технология не раскроет русским сколь-либо значимых военных тайн. Более того, у русских не будет возможности осуществить “обратное проектирование” компонентов. Как и для самых совершенных компьютерных чипов, для этого потребуется мощный технологический потенциал.
Вместо того, чтобы признать, что наличие надежных и эффективных систем раннего предупреждения и у России, и у США послужит интересам всего мира, администрация Клинтона проигнорировала эту серьезную проблему, которая, по моему убеждению, угрожает выживанию самой цивилизации уже сегодня. Его преемники на этом поприще также не преуспели.
Суть в том, что эту серьезную угрозу нашей цивилизации — а, возможно, и выживанию всего человечества — сведущее политическое руководство могло устранить еще 30 лет назад на благо всего мира. Однако этого не произошло, и в результате удар по радарам чреват серьезным кризисом.
Теодор Постол — почетный профессор науки, технологий и политики национальной безопасности Массачусетского технологического института. Преподавал в Принстоне и Стэнфорде и был советником главнокомандующего ВМС, оценивая тактические и стратегические планы ядерной войны США, стратегические планы противолодочной войны США, российскую и американскую противоракетную оборону, а также баллистические ракеты Trident I и Trident II подводного базирования